" Кирдык в буквальном смысле "

Опубликовано в "Газете.ру" 25 сентября 2008 года
Российское жанровое кино взяло очередную мировую высоту: не что отдельные амплуа, но даже отдельные группы ролей начали закрепляться за конкретными национальностями. Это не значит, что отныне в отечественном синематографе все олигархи непременно будут евреями, бандиты – кавказцами, а боксерские промоутеры – кавказцами. Это значит, что в отечественном синематографе случился кирдык – в буквальном смысле этого прекрасного слова.

Шамиль Идиатуллин, «Коммерсантъ» - для «Газеты.ру»

На прошлой неделе в прокат вышла остросюжетная драма «Каменная башка», беспощадно эксплуатирующая нечеловеческую внешность и детскую непосредственность чемпиона мира в супертяжелом весе по версии WBA Николая Валуева. Критики успели отметить, что габаритный дебютант сумел переиграть самым маститых партнеров – кроме, пожалуй, Виталия Кищенко, давшего в роли боксерского директора натурального Макиавелли. По фильму директор носит имя Наиль, распространенное главным образом у татар (отчество «Семенович» обойдем, чтобы сохранить остатки душевного здоровья). В принципе, это обстоятельство особых удивлений не заслуживало – сценарий «Каменной башки» написал Алексей Мизгирев, сроду не скрывавший интереса к свободолюбивой поволжской республике. Прославился Мизгирев как режиссер фильма «Кремень», посвященного юному отморозку, который сопровождает покорение столицы победным кличем «Альметьевск!» Однако куда четче Наиль Семенович вписывается в иной контекст.
Бокс как шоу-индустрия покорил человечество одновременно с кино, и дальше эти народные развлечения шли в обнимочку, совместными усилиями набирая кассу и понты: кино играло в бокс, боксеры играли в кино, и дальневосточные конкуренты этому совсем не мешали, напротив, выгодно оттеняли своим мельтешением джентльменскую и где-то даже экзистенциальную суть европейских единоборств. Голливуд выдавал очередной главный фильм о боксе каждую пятилетку – «Роки», «Бешеный бык», «Боксер», «Али», «Детка на миллион», - и это мы еще примерно миллион неглавных игнорируем. Национальные кинематографы не отставали. И только советские, затем и российские режиссеры почти начисто игнорировали как кинематографичность ринга, так и успехи советской боксерской школы. Ну да со спортивными драмами у нас всегда было худо.
Теперь ситуация сломалась: российское кино бросилось наверстывать упущенное, и, надо признать, не качеством, так разнообразием блеснуло. Создатель «ДМБ» Роман Качанов выткал в той же искрометно-кретинической стилистике полотно «Неваляшка», Дмитрий Астрахан, куда уж без него, закрыл тему сентиментального боксинга мегатрэшем «Все по-честному» - впрочем, за эту характеристику всерьез попытался сразиться «Сайд-степ» Марины Мигуновой. И это только за последний год.
Но главным боксерским фильмом страны – по размаху, бюджету, кассе и менее внятным субъективным ощущениям - остается дилогия «Бой с тенью», В которой, как известно, Андрей Панин дал натурального Макиавелли в роли подлого промоутера по имени Вагит Валиев.
На всякий случай следует напомнить, что актер Панин лысоватый полублондин средних лет - как и актер Кищенко.
Возможно, конечно, сценаристы с режиссерами имели в виду кого-то конкретного. Но речь ведь не о теннисе – да и больно уж разные биографии у Наиля с Вагитом. Так что дело, видимо, в профессиональном подходе: просто отныне в киношном варианте Вселенной неблагородные промоутеры по умолчанию имеют татарское происхождение.
Согласившись с этим, можно обнаружить возникновение сразу двух небывалых тенденций. Ведь до сих пор в отечественном кино заводить отдельные амплуа под отдельные нации было почти не принято. И до сих пор большие экраны давали слабое представление о татарах - как и прочих представителях прочих коренных нерусских народов страны.
Первая особенность вполне логична: пролетарский интернационализм, все такое. Хотя история советского кино и знала затяжные периоды, в течение которых немец на экране был либо гадом, либо болваном, грузин – вспыльчивым, но честным и надежным товарищем, украинец – добрым, но недалеким старшиной, а американец (в прибалтийском исполнении) – шпионом. Именно на такие периоды ориентируются современные кинематографисты, поющие чеченскую тему - усилиями грузин и почему-то прибалтов, отыгрывающих два амплуа: «головорез» и «невинная жертва».
Однако даже самым патриотическим мастерам российского кино страшно далеко до Голливуда, махом дающего национальный ответ на любые кастинговые вопросы (см., например, образы японцев в шедеврах 40-70-х годов или там образы арабов, да хоть и русских, в современном американском киноискусстве).
Реплика Данилы Багрова про небрата - гниду черножопую взорвала аудиторию потому, что одна ее часть истово верила, что таки брат, другая – что таки гнида, а третья мучилась в связи со столь неудачным совпадением. Хотя чего тут мучиться: с распадом СССР национальное кино с российских экранов утекло, а собственный этнографический продукт толком не родился в силу невостребованности (эпопею про Равшана с Джамшутом не считаем). Этнография все-таки забава либо имперская (до той поры, когда бремя белых окажется совсем неподъемным и несовместимым с Индокитаем, Африкой и прочим Кавказом), либо постиндустриальная – а Россия мается между. И российскую посконность – хоть рязанскую, а хоть и бурятскую – пока активней исследуют закатившиеся в Голливуд французские режиссеры B-класса, а не отечественные инженеры человеческих грез.
Кинематографическая девственность татарского народа – отдельный сонет. Ни одного запоминающегося образа татарина советское кино народу так и не подарило - если не считать кривоногих злодеев, въезжавших на конях в церкви, а также несчастного Мустафу из первого советского звукового фильма «Путевка в жизнь». На татарского зрителя соплеменник, самозабвенно распевающий народную песню, производил ошеломляющее впечатление - ведь марийский актер Йыван Кырля пел на родном языке, входящем в отличную от татарского не группу даже, а семью. С другой стороны, сын первого секретаря Татарского обкома Раднэр Муратов пренебрег шансом расширить пантеон киносоплеменников и сыграл вполне абстрактного азиата Василия Алибабаевича. С третьей стороны, собственным кинематографом татары так и не обзавелись – несмотря на сопоставимую, скажем, с грузинской численность. В итоге грузинские выражения «гамарджоба», «бичо» и даже «шени деда» известны если не всем, то многим, а вот формально более прикладные аналоги из второго по распространенности языка России за пределами Татарстана и диаспор не гуляют совсем. Даже татарский акцент толком изобразить мало кто способен – на чем, кстати, погорел не один выпуск программы «Куклы», вводивший в действие Минтимера Шаймиева. Хотя, казалось бы, что может быть проще.
Понятно, что дело не в собственных киностудиях, а в том, что у грузин случились Данелия, Габриадзе, Абуладзе и еще десяток режиссеров мирового уровня, а у татар, башкир, чувашей и удмуртов почему-то не случились. В пользу такого предположения говорят и события последнего десятка лет, в течение которых всякая уважающая себя республика обзавелась кинематографом, сняла по одному, а то и по несколько фильмов, заставивших добряков плакать, а жесткосердных смеяться.
Еще понятно, что в нынешних общественно-политических условиях ждать дальнейшего грузинского киноренессанса наивно – так что совпавшее с пятидневной войной триумфальное шествие по кинофестивалям российской продукции с грузинским участием можно считать лебединой песней. Все те же условия требуют заменить экстенсивное освоение культурных пространств интенсивным. Очевидно, что необходимость сплотиться против общего врага и неприличное распухание этого врага заставит мастеров искусств уделять большее внимание тому, что происходит здесь и сейчас - а не там и тогда.
Это не гарантирует, конечно, ликвидации трагического несовпадения новостного и культурного ландшафтов (попробуйте найти в любом свежем фильме любой сюжет, диалог и декорацию, которую вы сегодня видели-слышали на улице, в семье или в новостях). Но хотя бы к поверхностному сходству ставка на внутренние ресурсы заставляет стремиться. Тут-то и появляются злодейские промоутеры из ларца, одинаковы с лица.
В пользу наращивания корпуса персонажей Вагитом и Наилем говорит обычное следование теории чисел и статистической достоверности. Делать решительно всех персонажей Сашами-Сережами глупо, Наумами и Семенами - фашистско, Магомедами и Вахтангами – неполиткорректно, хоть очень хочется, и ввергать их в черную масть тоже неполиткорректно, да и для драматургии не слишком выгодно, кто ж такому брату чернобровому поверит. А кто это у нас такие – не иссиня-черные, круглолицые, и при странных именах? Вот и получайте.
Почему новый отряд героев оказывается не самым положительным – тоже понятно. Во-первых, это право еще заслужить надо. С другой стороны, на враждебности тюркского звучания стоит довольно богатая культурная традиция – достаточно вспомнить Карабаса-Барабаса (искаженное татарское «пойдем посмотрим»), Бармалея (искаж. тат. «не ходи-ка») и раскрученный тем же Данилой «кирдык» (искаж. тат. «мы зашли»). А с третьей стороны, чего уж позитив городить, если едва ли не главными активами молодого российского кино признаны Марат Башаров и Чулпан Хаматова. Пока они ни одного слова на родном языке с экрана вроде бы не сказали – так то пока. Французы вон с немцами полвека готовились, зато сейчас что ни фильм, то алжирско-турецкий праздник. Дойдет и у российских режиссеров очередь до любимых клиентов ДПНИ – а уж до местных народов, считай, уже дошла.
Боксерские промоутеры и татары – это только начало.
В полном соответствии справедливой реплике Лелика: «Спокойно, Козлодоев, сядем усе».
Кирдык, как и было сказано.

" Огромное боевое человекоподобное имя Россия "

Опубликовано в "Газете.ру" 24 июля 2008 года
Вы будете смеяться, но Билан снова подарил России великую победу. Правда, временную и неофициальную – зато вполне историческую. Он стал лидером пародийного списка «Имена России», составляемого доброхотами Рунета в пику суперпроекту ВГТРК «Имя Россия». А заодно подтвердил, что любое помпезное начинание неминуемо оборачивается казенной тоской либо веселой психбольницей. Везде – особенно в интернете.

ШАМИЛЬ ИДИАТУЛЛИН
Под замысловатым сочетанием «Имя Россия» скрывается развесистая франшиза британского телеканала BBC2, который шесть лет назад придумал шоу "100 Great Britons": граждане голосуют за любимого соотечественника, а окончательный список куется в многомесячных теледискуссиях. За франшизой тут же выстроилась очередь представителей почти всех наций и континентов, озабоченных своим величием и телерейтингами. Ведь кабы не ток-шоу, кто бы узнал, что самый великий британец – Черчилль, француз - де Голль, африканец – Мандела, американец почему-то Рейган, а немец вообще Аденауэр? Везде голосования и обсуждения сопровождались скандалами, апокалиптическими предсказаниями и апоплексическими ударами, что замечательно сказывалась на рейтингах и ценах на минуту рекламы.
Естественно, Россия – страна и телеканал – не могла остаться в стороне от такого пира духа. Правда, от основной бойни и позорища организаторы мероприятия убереглись, исключив из лонг-листа россиян, не успевших удалиться в лучший мир. Жаль, конечно: интересно ведь, кто кого сборет, если сойдутся в ристалище два президента, четыре партии, музыкальный хит-парад и «Дом-2». Впрочем, грани этой возможности богато демонстрируют подражатели, о которых позже. А скандалов хватило и официальному зачету.
По итогам первого же этапа, в ходе которого составлялся предварительный перечень номинантов, были дисквалицифированы однозначные триумфаторы батька Махно и гетман Хмельницкий – «в силу того, что их лидерство было обеспечено хакерской атакой украинских интернет-пользователей». Раскрытие методики редактирования списка должно было, видимо, уберечь наиболее впечатлительных наблюдателей от истерик по поводу того, что в первую десятку выбился Стелькин, а он вор и взяточник – или, допустим, кровавый упырь. Не уберегло. С 12 июня, когда был объявлен топ-50 (ВГТРК почему-то сразу решила, что с сотней страна не сладит), истерика не прекращается.
Главным образом она посвящена, естественно, уверенному лидерству Сталина, который, как известно - дальше см. практически любой комментарий по данному поводу в любом СМИ (еще см. на сайте проекта «Топ 22 негодяя» - список «тех, кто превратил Сталина в компьютерный вирус»). Но и помимо этого ход голосования непременно кого-то огорчал. Пока вторым был Высоцкий, эксперты расстраивались из-за малокультурности аудитории, отодвинувшей хриплым бардом Пушкина с Толстым. Едва на вторую позицию выдвинулся Николай II, наблюдатели совсем пригорюнились, убедившись, что соотечественники пользуются исключительно оперативной памятью и бесхитростно поддерживают тех, про кого сегодня услышали по телеку. Ну, и отдельным поводом для переживаний выступила расщепленность российского сознания и пристрастие к крайностям.
В общем, великий западный сосед может ликовать: наконец-то кляти москали, смакующие тезис «Украина – это Россия позавчера», напоролись на хохляцкие грабли. Потому что история «Имя Россия» - это пугающе дотошный пересказ истории «Великие украинцы», весной едва не подарившей братской республике очередной политический кризис. Там тоже все сильно переживали в связи с неминуемой победой националиста Бандеры, а потом наступил черед переживать в связи с подкруткой счетчиков и консолидированным голосованием. В итоге Бандера оказался лишь третьим, уступив Ярославу Мудрому и хирургу Амосову.
В российском списке вологодского уроженца Амосова нет вообще, зато основатель Ярославля уверенно вошел в шорт-лист и продолжает бороться с непутевыми продолжателями своего дела. Вот тут бы и проявиться легендарному славянскому братству: распространение мудрого князя с тысячерублевки на вершину списка «Имя Россия» мигом уделало бы врагов, окрылило друзей и объединило матерей и отцов городских русских против какого-нибудь общего врага. Ан нет: пока Ярослав завис на 19-й строке и особых перспектив роста не имеет.
Вся надежда на другого боевого князя, Александра Невского, который сейчас занимает третью строчку рейтинга и считается наиболее циничными экспертами самым верным кандидатом в победители. Понятно, что победа будет нелегкой - дак и псы-рыцари не сразу топли. Удовольствие следует растянуть до Нового года, на который запланировано подведение итогов - так что сильных соперников сразу вышибать нельзя. Ведь это убьет интерес к ток-шоу, посвященным защите и низвержению кандидатур – и тогда чего ради все затевалось?
В любом случае, лидерство Александра Невского наверняка устроит и власти, и широкую общественность, и теоретически подкованных патриотов, остро воспринимавших нехватку в списке какого-нибудь героя богатой нерусской истории России. Да вот хотя бы ордынского хана Менгу-Тимура, который укрепил границы будущей Российской Федерации, зафиксировал ее независимость от Монголии, освободил от дани православную церковь и водил русских князей воевать Византию, Литву и Кавказ. Победа святого князя Александра, воевавшего с Западом при поддержке Востока, этот дефицит компенсирует.
Зато никак не компенсирован спровоцированный организаторами дефицит возможностей для сюрпризов и резвости. Как известно, всякая голосовалка в интернете (судя по итогам различных выборов, не только в интернете) мгновенно превращается в дурдом на выезде. Врожденные пороки демократии умножаются на возможность многократного волеизъявления и мультиплицируются принципом «С ними всерьез играть с ума сойдешь». И любимый президент отвечает на вопросы про огромных боевых человекоподобных роботов и Ктулху, сотни ценителей женской красоты голосуют за толстушку, а в политическую элиту ослепительной кометой врывается кандидат Пиписькин. И не то чтобы это чисто российский спорт. Дуркуют все как могут: достаточно вспомнить итоги любого Евровидения. Или, наоборот, рейтинг главных интеллектуалов планеты Земля, составленный уважаемым журналом Prospect (первая пятерка: Фетхулла Гюлен, Мухаммад Юнус, Юсуф аль-Карадави, Орхан Памук и Аитзаз Ахсан, двенадцатый – Альберт Гор, четырнадцатый – Умберто Эко, восемнадцатый – Гарри Каспаров, девяносто седьмой – Егор Гайдар, спасибо читателям газеты Zaman, откликнувшимся на призыв принять участие в голосовании).
Но жесткая модерация «Имя Россия» свела возможности порезвиться к минимуму – тому самому голосованию за Сталина. И понеслись альтернативные голосования, среди которых наиболее заметным оказался проект «Имена России», пародирующий «Имя Россия» как только возможно и позволяющий голосовать за кого угодно. Широкая интернет-общественность открыла для себя сайт на прошлой неделе. Тогда рейтинг возглавлял панк Летов, вторым был, куда деваться, Сталин, третьим – гоблин Пучков. Потом, естественно, набежала более привычная к голосованиям молодежь, закидавшая список поп-звездами и футболистами. Первые к вчерашнему вечеру были представлены в топе Лазаревым-Арбениной-Сургановой-Кинчевым-Колдуном и Кипеловым, вторые – Тихоновецким и Акинфеевым. Еще в первой сотне есть Николай ОтчестваНеЗнаю Кровавый, Евпатий Коловрат Русич и Братья Натановичи Стругацкие. Всего таких голосов собралось полмиллиона голосов – всемеро меньше, чем в проекте ВГТРК. Но ведь еще не вечер.
А лидирует среди «Имен России» некий Билан Дмитрий Николаевич. Кто такой, совершенно непонятно, но точно не певец - того раньше звали Виктор Белан, а теперь Дима Николаевич Билан. Возможно, Ктулху.
И это правильно. Потому что всякие голосования – от лукавого (от Ктулху), это доказано на высшем уровне. И без того известно, что наше все – это Пушкин, а Пушкин – это наше все. И все.
Возможно, организаторы голосования хотели лишний раз в этом убедиться. Тогда они выбрали неправильную страну: какой нормальный россиянин способен легко и без фиги ответить на вопрос «Сколько будет дважды два?»
Возможно, организаторы хотели напомнить соотечественникам, что на одной великой литературе свет в России клином не сошелся. Вот пусть теперь сами выбирают между Сталиным и отечественными реинкарнациями Ктулху.
Возможно, «Имя Россия» - это такая двухходовка истосковавшихся по политическим дискуссиям телевизионщиков, которые верят, что блестящая победа над Сталиным вернет нормальным людям интерес к телевизору, а властителям интерес к теледебатам – и будут нам и праймериз, и ожесточенные споры Путина с Медведевым в прямом эфире.
Невозможно, конечно – но допустим и это.
Смиримся и постараемся получить удовольствие.
Медведева, кстати, в самодеятельном рейтинге нет вообще.
Путин 62-й, между футболистом Анюковым и певицей Долиной.
Пушкин Александр Сергеевич занимал вчера 73-е место – между тихим маньяком Копцевым, устроившим резню в московской синагоге, и легендарным вратарем Львом Яшиным.

" Выход в цвет "

Сокращенная версия опубликована в "Газете.ру" 15 мая 2008 года

Главные телеканалы после долгого перерыва встретили День Победы громкими кинопремьерами, всколыхнувшими общественность не хуже инаугурации с парадом и давшими официальный старт сталинскому ренессансу в синематографе.

ШАМИЛЬ ИДИАТУЛЛИН

Самого козырного события, правда, не случилось. В конце апреля канал НТВ всполошил кого только мог цветными роликами «Семнадцати мгновений весны», сопровожденными слоганом «Этой весной мгновения станут ярче». В будуарах, сети и газетах завязалось бурное обсуждение трудоемкости, стоимости и обоснованности подобного выхода в цвет. Одни гадали о спектре воздуха свободы и крашеных волос сыщика, застреленного Гельмутом, а также о том, как реставраторы обойдутся с богато использованной в фильме кинохроникой и Марикой Рёкк, картину с которой так ненавидел Штирлиц. Другие требовали немедленно прекратить безобразие и не пачкать культурное наследие разноцветными ручонками. Третьи популярно объясняли, что раскраска 14-часового фильма страшно дорогое удовольствие, недоступное даже самому разгазпромовскому каналу – особенно если предприятие не имеет коммерческого смысла. Смысла не было, скептики оказались правы, Штирлиц вышел на экраны в привычно монохромном облике, а НТВ объяснило, что это был такой рекламный трюк, призванный открыть «новые грани и новые краски» картины и привлечь внимание молодого поколения.
В итоге привлечь молодежь новыми красками войны удалось другим федеральным каналам, ухватившим не букву, а дух инициативы НТВ: раскрасить старые темы и сюжеты под новые требования, в первую очередь эстетические, ну и заодно уж, куда деваться, и социально-идеологические тоже. Первый канал отметил День Победы боевиком «В июне 41-го», а «Россия» - дополненной версией военно-фантастической драмы «Мы из будущего». Согласно Гегелю с Марксом, история повторяется, причем в виде фарса. Первый канал совместно с «Беларусьфильмом» всерьез решили проверить это утверждение, для чего вдарили дуплетом.
Название «В июне 41-го» очевидным образом восходит к знаменитому роману Владимира Богомолова « В августе сорок четвертого…». История его экранизаций была несчастливой и в 2001 году завершилась слабым фильмом маститого Михаила Пташука, от которого сам Богомолов отрекся громко и яростно. Тем не менее, публика приняла картину благосклонно и уже привыкла пересматривать ее по большим праздникам (скажем, на сей раз «В августе 44-го» показал НТВ). Через два года Пташук снял на американские деньги The Burning Land, постыдно неумелую разлюли-малину про американскую еврейку, проснувшуюся 22 июня в белорусском приграничном городке. Остроумие прокатчиков и участие в обоих фильмах актера Юрия Колокольникова (в титрах последнего он, впрочем, обозначен как Ури Колокол) позволили назвать последний фильм Пташука, вскоре после этого погибшего в ДТП, «В июне 41-го». Так что свежую премьеру Первого канала можно считать римейком именно этого чуда.
На самом деле, конечно, это римейк пятой части сериала «Государственная граница» - во всяком случае, оба фильма считаются экранизациями повести Олега Смирнова «Июнь». Наименее известный из литераторов Смирновых всю творческую жизнь посвятил погранвойскам КГБ СССР: его герои до последнего стояли на рубеже, воевали с немецкими нацистами, японскими милитаристами и украинскими националистами, а в мирное время ловили диверсантов, перехватывали нож хулигана и искренне удивлялись популярности хрипатого певца Босоцкого, который совершенно не знает матчасть – ведь не бывает на границе нейтральной полосы, и нет у СССР границы с Пакистаном. Преданность теме была отмечена двухтомником в издательстве «Советский писатель» (чего удостаивались в основном живые классики), а затем Олег Смирнов стал сценаристом вполне культовой «Государственной границы» - с пятой по восьмую, заключительную, части. Послевоенные серии выглядят совсем кисло (не по вине одного только сценариста), но «Год сорок первый» получился мощным, умным и нестареющим.
Режиссер «В июне 41-го» Александр Лайе, получивший фундаментальное кинообразование в Москве, Варшаве и Кельне и набивший руку на малоизвестных сериалах, исходил из других оценок. Лайе без дурацких экивоков сообщил, что это как раз его картина – «страстный, мощный, яркий, предельно жесткий своей правдивостью фильм, способный по-новому отразить на телеэкране тему Великой Отечественной войны» и «рассказать молодежи о подвигах солдат той далекой и страшной войны с фашизмом, которая все больше и больше отдаляется от нас, становится историей". Правда, продюсеры с этим вроде бы не совсем согласились: во всяком случае, на киноэкраны картина, вопреки изначальным планам, так и не попала, а на DVD вышла еще до телепремьеры (с успешными проектами поступают в обратной последовательности).
Продюсеров можно понять. «Предельно жесткий своей правдивостью фильм» на деле получился безмозглым боевиком на тему «Как Саша Белый под мостом прикончил Гитлера с хвостом». Как известно, первой ипостасью самого известного героя Сергея Безрукова был сержант погранвойск. На сей раз он дорос до лейтенанта – и совсем не зря. За четыре серии герой Безрукова полюбил юную польку, расстрелял веревки, которыми коварные белополяки распяли на рельсах милиционера (кто не видел, ни за что не поймет, кто видел – тем более), встретил 22 июня в пограничном секрете, вместе с бойцами положил массу гитлеровцев, покурсировал по окрестностям, продолжая крошить фашистскую нечисть, попал в плен, бежал, попутно убив садиста-кинооператора (в исполнении режиссера Лайе), еще раз полюбил юную польку, вдарил из пушки по немецкой техники, был сожжен заживо, из каковой неприятности выбрался нетронутым, поставил обратно сваленные захватчиками пограничные столбы, полуголыми руками истребил вражескую автоколонну, потом теми же руками взорвал жизненно необходимый плану «Барбаросса» мост вместе с сидевшими в засаде оккупантами, добил главного злодея-брата-садиста-оператора, получил от того две пули, как положено, в спину, спас юную польку из пучины и скончался у любимой на руках.
Снято все вполне по-современному: много крови, грязи и объемных взрывов, причем особенно создатели фильма гордятся строгим соответствием униформы и амуниции историческому моменту. Точность в остальных вопросах, похоже, была признана излишней: набитый пограничникам поезд на всех парах удирает от пятерки хуторян с ружьями, красноармеец не отдает честь встреченному командиру, в момент выстрела кровь уже размазана по мышастому мундиру, поляки легко разбирают хохдойч оккупантов, а те в ответ понимают не только польский юной Ханны, но и совсем малоляхский суржик ее дедушки в исполнении народного артиста СССР Ростислава Янковского. Работа со звуком достойна особых эпитетов: авторы зачем-то переводят и без того понятные реплики типа «Gdzie ty?» (по данным создателей фильма, это значит «Ты где?» - именно в такой последовательности), «Freulein» перетолмачивают строго как «пани», а иногда просто крутят по кругу одну и ту же запись фоновых разговоров, что позволяет внимательному зрителю выучить наизусть, например, необязательный физкультурный диалог.
Возможно, совсем ураганной раскрутке проекта помешали не только эти обстоятельства, но и несколько вычурное следование изначальному сюжету. С одной стороны, героя Безрукова таскают к особистам и грозят трибуналом не за паникерские разговоры о скорой войне с союзной Германией (как в оригинале), а за связь с полькой. С другой – невозможно не признать, что в 2008 году сцена восстановления пограничного столба с гербом СССР воспринимается совсем не так, как в 1986-м. Несгораемость героя – с учетом белорусской истории - вообще невозможно комментировать.
Но беда «В июне 41-го» даже не в этом и не в удручающей плоскости сюжета, вдохновленного явно не фильмами, тем более не книгами про войну, а древними компьютерными бродилками: герой врубается в толпу врагов, шмаляет кого успел и тикает, враги за ним, герой прячется за деревом, враги растерянно топчутся на месте, цитируют Ницше и быстренько возвращаются на базу – и так пока не иссякнут жизни героя или запасы врагов. Если отодвинуть в сторонку стыд, память огненных лет и обиду за киноклассику, то остальное – пустяки, дело житейское. Были у нас уже кунфу-фильмы про Великую Отечественную (чудовищный сериал «Главный калибр», год назад показанный «Россией»), почему бы не быть кино по мотивам видеоигры в Рэмбо? Правда, для этого в картине «В июне 41-го» очень скверно поставлены драки и вообще вся активная составляющая, долгое время доминировавшая в военно-приключенческом жанре.
Стало быть, настал очередной этап – неглубокого ренессанса.
Изначально фильмы про Отечественную были частью большой идеологии, определявшейся как минимум маршалами – армейскими, партийными и кинематографическими. Такой подход был смят окопной правдой выживших лейтенантов и детей войны, которые в конце концов постарели, устали вспоминать и уступили полигоны не наигравшимся в войнушку пацанам, искренне полагавшим, что их поколение опоздало ко всем войнам. Неромантичная пехота уступила экраны разведке, и за какой-то десяток фильмов выяснилось, что из пекла страну вытащили не токари, крестьяне и необученные мальчики, а веселые разрядники, всю дорогу бившие врага в его логове. Досаафовский подход совпал с голливудским, и студия Горького оказалась вполне конкурентоспособным производителем удалых боевиков, снятых с конвейера только развалом Союза и общими пораженческими настроениями. Нынешний курс, понятно, изменил и киноэстетику: великая Победа оказалась единственным безусловным общенародным достоянием, вот только лейтенанты ушли, а пацаны совсем выросли – и им на смену пришли ремесленники, читающие волю начальства по сомкнутым губам и знающие, как сделать красиво. Вопрос только в том, какую эстетику, 50-х или 80-х, они сочтут более красивой.
Удивительно, что именно один из выросших пацанов, учивших советских школьников тайне слова приказ, крутизне голубых беретов и всепобеждающему маваши, снял фильм честный и своевременный почти как известная «Мать». Андрей Малюков дебютировал незабвенным гимном ВДВ "В зоне особого внимания", а последнее десятилетие делал сериалы про спецназ, диверсанта и грозовые ворота. Изначально «Мы из будущего» представлялись логичным доведением такого направления до заслуженного маразма: фильм рассказывает о группе «черных следопытов», угодивших с раскопа в бои 1942 года, чтобы жить и умирать локоть к локтю с людьми, награды и оружие которых они продавали, а черепа простреливали десятилетия спустя. Сознательная общественность еще до выхода фильма предположила, что в наше время, да про войну, да с фантастическим элементом, да с тремя сценаристами, да под эгидой Эдуарда Володарского - короче, что не сними, получится святотатство и глумление над памятью дедов. Святотатство, честно говоря, представлялось сомнительным – во всяком случае, для поколений, выросших на песне «А винтовку тебе, а послать тебя в бой» и мультике про буденовку, переносящую мальчика в Гражданскую войну. Да и первый фильм о современниках, попавших в Великую Отечественную, "Если это случится с тобой" – детский, что характерно, - вышел на экраны еще в 1972 году.
В любом случае, фильм «Мы из будущего» был представлен публике в классической последовательности: кинопрокат, диски, телеверсия – и каждый этап оказался успешным. Большинство зрителей претензии сняло, указав, что зато кино патриотичное, а ребята красавчики. Меньшинство, составленное в первую очередь любителями военно-исторической науки, резонно отмечало некоторый перебор с натяжками и ляпами: в красноармейских книжках не бывает фотографий, ни один нормальный командир не отправит в разведку свалившееся с неба подозрительное пополнение, разнесенный в клочья блиндаж не может 65 лет спустя собраться в почти нетронутое строение, в СССР семиструнные гитары уступили шестиструнным лет через 20 после войны, танки слишком фанерные, пулеметы неправильно озвучены, а нормальная санитарка не ползает по полю боя без сумки, зато с голыми коленками, которые почему-то остаются целехонькими.
Справедливость претензий не отменяет того, что Андрей Малюков, снял свой лучший фильм, честный, сердечный и неподлый, который смотрится без отрыва даже в трехчасовой телеверсии, исполняет, конечно, политико-пропагандистскую функцию, как и положено продукции ВГТРК – но делает это довольно тонко, умело и, увы, очень кстати.
Быть может, сыграла роль разница подходов: в отличие от Лайе, Малюков называл свою картину просто басней, смысл которой «не в воспитании молодого поколения, а в том, чтобы показать, ради чего стоит жить, что такое любовь, мужество и женственность».
Судя по рейтингам, телепремьера ВГТРК слегка проиграла международному проекту Первого канала. Тем не менее, можно предположить, что судьба фильмов будет разной: «Мы из будущего» будут вписаны в активную телеротацию и через год-другой станут дежурным телеблюдом памятных дней и вполне классикой – ну, не как черно-белый Штирлиц, конечно, но вполне как та же «Государственная граница». А «В июне 41-го», скорее всего, через пару-тройку показов будет вписан в нишу дневных эфиров и счастливо забыт.
В противном случае следующие Дни Победы лучше провести подальше от телевизора. Не наш там будет праздник.

" Камера строит мир "

Чуть сокращенный вариант опубликован в "Газете.ру" 1 апреля 2008 года под заголовком "Идем дорогой Ленина..."

Российскому кино стало совсем тесно в России: в потоке заливистых комедий и бравурных боевиков, порожденных национальной идентичностью, замелькали международные проекты различной степени осмысленности. Делать с этим нечего, а виноват во всем, как обычно, Владимир Ленин.

ШАМИЛЬ ИДИАТУЛЛИН

Отечественный кинорынок встречает День дурака исчерпывающим образом: на экраны выходит российско-американский комедийный боевик «Форсаж да Винчи», снятый знаменитой кинокомпанией «Царь». Компания знаменита тем, что главные роли во всех ее художественных фильмах исполняет миноритарный акционер, сценарист, сопродюсер и «русский Шварценеггер» Александр Невский. Два года назад «Царь» создал с «Издательским домом Родионова» совместный киноконцерн, пообещавший «поставить на поток производство фильмов по голливудскому шаблону и прокатывать их по всему миру". Теперь, видимо, главные женские роли во всех художественных фильмах студии будет исполнять Ольга Родионова, модель и жена издателя, сдержанной наготой напугавшая не одного антимонопольщика: в январе прошлого года Арбитражный суд Москвы по просьбе ФАС признал неэтичными плакаты журнала Moulin Rouge, на которых Родионова в меру сил прикрывала кончиками пальцев обнаженную грудь. Впрочем, статус финансового партнера уберег «русского Шварценеггера» от лишних потрясений, связанных с подглядыванием сквозь пальцы: в «Форсаже да Винчи» звезды «Царя» играют брата и сестру, соответственно, московского байкера и аспирантку МГУ, которые вместе с американским профессором ищут внезапно приписанные к России сокровища тамплиеров. Роль злодея привычно взял на себя Дэвид Каррадайн, который после тарантиновского Kill Bill восстал из небытия и оказался востребован мастерами постсоветского кино почти так же сильно, как Эрик Робертс. Например, в прошлом году оба сыграли в картине «Ближний бой» о драматических приключениях казахского каратиста в США (по чудовищной несправедливости фильм не вышел даже в казахский прокат).
Режиссером «Форсажа да Винчи», в оригинале названного без постмодернистского остроумия «Treasure Raiders» («Гонщики сокровищ»), выступил Брент Хафф, тоже очень крепкий мужчина, более не примечательный практически ничем. По словам Александра Невского, фильм уже продан в более чем 40 стран. Правда, пока данные о прокате картины за пределами России не подтверждаются ничем – при том, что премьера фильма состоялась аж год назад на крохотном кинофестивале в калифорнийском Ньюпорт Бич. Отзывы счастливчиков, успевших посмотревших «Форсаж да Винчи», делятся на три категории: «По-настоящему дрянной фильм», ««Сокровища нации» с Кейджем еще хуже» и «Куда они дели $10 млн?»
Впрочем, $10 млн, в которые оценивается бюджет фильма, как раз вопросов не вызывают: к этой планке стремятся вложения во все российско-американские проекты. Очевидно, это как раз та сумма, ниже которой опускаться как бы западло, а выше подниматься – жалко, потому что отбить затраты невозможно.
Есть, конечно, исключения – вроде голливудской военной драмы «Спасительный рассвет» («Resque Dawn»), прошедшей в российском прокате в феврале, с полугодичным отставанием от мирового. Фильм интересен целым букетом особенностей. Это самый крупнобюджетный проект живого немецкого классика Вернера Херцога. Это редкий для XXI века, хотя и не последний, наверное, пример картины о вьетнамской войне – поданной не как всесожжение под «Полет валькирий» или, наоборот, лихое продирание элитного отряда сквозь армаду врагов, а как суматошная беготня голодных испуганных людей по красивенным душным джунглям. Это реальная история маленького немецкого мальчика Дитера Денглера, который весной 1945 года увидел в окошке пикирующий бомбардировщик союзников, выжил, решил непременно стать пилотом, вырос, переехал в Америку, пошел добровольцем в ВВС, научился летать, был сбит над Лаосом в ходе первого же боевого задания, выжил, попал в плен к вьетконговцам, выжил, пять месяцев организовывал побег, расстрелял охрану, месяц блуждал по джунглям, пытаясь докричаться до порхавших мимо вертолетов, сбросил вес до 40 кг (при нормальных 73), выжил, был счастливо спасен и водил гражданские самолеты до самой смерти. Это почти уникальный случай художественного римейка документального фильма «Маленькому Дитеру нужно летать», 10 годами ранее снятого тем же режиссером. Это пример беспощадно ответственного отношения к ремеслу: вполне уже взошедшая звезда Кристиан Бейл, прославленный последним «Бэтманом» и «Престижем», в ходе съемок в совершенстве освоил немецкий акцент, съел под камеру несколько пригоршней жирных копошащихся личинок, загрыз змею и похудел до бухенвальдского состояния – на 25 кг (Херцог, из солидарности, на 14). Но главное, это первый большой голливудский фильм, не просто созданный при российском финансовом соучастии, но избавленный этим соучастием от верной погибели.
Спасла «Спасительный рассвет» Thema Production, люксембургская дочка компании “Системы масс-медиа”, входящей в АФК «Система». Thema сделала себе имя, вложив недостающие $2 млн (восьмую часть бюджета) в «Матч-пойнт» Вуди Аллена, оказавшийся коммерческим хитом ($85 млн в мировом прокате). Продюсеры «Спасительного рассвета» запросили вдвое больше — и честно признались, что без российских денег проект накроется. По словам главы Thema Михаила Дунаева, “мы сократили бюджет, внесли коррективы в сценарий и только на этих условиях согласились дать им денег”.
Фильм стал самым успешным детищем немецкого гуру независимого кино, несмотря на то, что в США вышел малым экраном (в 6 кинотеатрах) — мировые сборы «Спасительного рассвета» достигли $6,8 млн. Естественно, этих денег было бы недостаточно даже для того, чтобы отбить $4 млн вложений Thema Production, не говоря уж об оправдании общего бюджета, который продюсеры оценивали в те самые $10 млн (хотя иногда срывались и говорили о $28 млн). Однако сопродюсер фильма Дунаев уверяет, что российские вложения окупились. Не солидными поступлениями от продаж фильма на DVD ($16,5 млн только в США), а за счет удачной продажи североамериканских прав на прокат «Спасительного рассвета» монстру Metro Goldwin Meyer. Неофициально сделка была оценена (опять) в $10 млн, часть которых немедленно пошла на погашение обязательств перед Thema, документально оформившей преимущественное право на все доходы.
Российский прокат «Спасительного рассвета» особо кассы не пополнил и вообще оказался мало кем замеченным — после триумфального-то прохода по экранам последнего «Рэмбо», раскрывающего тему вызволения из индокитайского племени в куда более головодробительных выражениях и деталях. Однако пристального внимания заслуживает сам факт съемки американского фильма про колониальную войну на российские деньги и под российскую диктовку. Слова о редактировании сценария компанией Thema можно понимать по-разному, примечательно, однако, что про СССР или коммунистов в картине не сказано ни единого скверного слова, а, допустим, червями вьетконговцы кормят пленных не из вредности, а оттого, что больше нечем: рисовые поля выжжены американским напалмом.
В $10 млн эксперты оценивают и бюджет фильма российского режиссера Юрия Грымова с оригинальным названием «Чужие» (Strangers). Он выходит в мировой, естественно, прокат осенью и посвящен страданиям американцев, внедряющих свой устав в чужих монастырях. Страдальцев изображают честные трудяги телесериалов и бродвейских подмостков, в крупнобюджетном кино не поднимавшиеся выше эпизодика без слов, гордящиеся премией венгерского киножурнала (как канадская венгерка Кэтлин Гати), зато с этого года активно педалирующие в своих резюме съемки у популярного российского режиссера и владение русским языком. Примечательно, что Скарлет Макалистер одновременно с «Чужими» сыграла в российском боевике «Монтана», посвященном трудной жизни раскаявшихся русских бандитов в США – и теперь в послужном списке актрисы есть уже две главных кинороли. А в персональном блоге Макалистер написала, что после съемок в «Чужих» гордится тем, что американка, так же сильно, как любит русский народ и культуру.
Неизвестно, полюбит ли их так же сильно мировая общественность, решившая познакомиться с «Форсажем да Винчи» и грымовскими «Чужими». В уравнении есть еще одно неизвестное – непонятно, с какой радости нынешний год подарил кинолюбителям такое поголовье таких разных российско-американских продуктов. Впрочем, как минимум один правдоподобный ответ в связи с этим кроется в первоисточниках. Ответ прост: так Ленин прописал. Наступающая по всем фронтам эпоха советского ренессанса вернула российскому кинематографу верность принципам классиков. Речь не о достопамятной цитате про важнейшее из искусств – тем более, что она известна только по пересказу Анатолия Луначарского, и не самому безупречному: согласно популярному апокрифу, в оригинале речь шла о паре «кино и цирк», единственно доходчивой «для малограмотного пролетариата и вовсе неграмотного крестьянства». Речь о надиктованных в январе 1922 года «Директивах по киноделу».
В них Ленин настаивал на том, что советский кинопроцесс должен стоять на двух китах:
«а) увеселительные картины, специально для рекламы и для дохода (конечно, без похабщины и контрреволюции) и
б) под фирмой «из жизни народов всех стран» — картины специально пропагандистского содержания, как-то: колониальная политика Англии в Индии, работа Лиги наций, голодающие Берлина и т. д. и т. д.»
Далее Ильич предлагал «…Предоставить право предпринимателям увеличивать число номеров и вводить новые, но с непременной цензурой Наркомпроса и при условии сохранения пропорции между увеселительными картинами и картинами пропагандистского характера под названием «Из жизни народов всех стран», с тем чтобы промышленники были заинтересованы в создании и производстве новых картин. Им должна быть в этих рамках дана широкая инициатива».
Очевидно, «Спасительный рассвет» с «Чужими», посвященные проблемам колониальной политики и голодающих Берлина (правда, Дитер Денглер родился не в Берлине, а в Вильдберге, земля Баден-Вюрттемберг, но это уже мелочи), идеально отвечают ленинским требованиям. Как, впрочем, отвечает их первому пункту «Форсаж да Винчи» и едва ли не все успешные отечественные картины (фактор похабщины интеллигентно обойдем как не измеримый общим аршином).
Ленин исходил из того, что спецпропагандистский фильм под фирмой «из жизни народов всех стран» не может быть развлекательным и доходным. Вождь, очевидно, полагал, что издержки покроет мировая революция. У современных продюсеров такой надежды нет. Стало быть, им остается надеяться либо на дойку все новых спонсоров, подкидывающих деньги в обмен на славу и главные роли фаворитов, либо на то, что рано или поздно удастся скрестить два ленинских пункта и получить однозначно спецпропагандистский, при этом развлекательный и высокодоходный продукт как внутреннего, так и внешнего назначения из жизни народов всех стран. Стремление отечественного производителя вкладываться не в арт-хаусные экзистенциальные драмы о чужаках в чужой стране, а в блокбастеры про то, как наши вломили вероятному противнику по самое не горюй, способно изменить отечественное киноискусство до неузнаваемости – или, наоборот, до болезненно родного уровня, памятного всем зрителям старше 30. Пугаться этого не стоит: хуже, наверное, все равно не будет.
Так что скорей бы уж спонсоры кончились.